Ахмат

АХМАТЪ (Ахмедъ), послѣдній ханъ Золотой орды, извѣстенъ походами на Русь. Въ 1460 г. появился подъ Переяславлемъ Рязанскимъ, но, простоявъ 6 дней, удалился, какъ гласитъ лѣтопись, "со срамомъ", обвиняя своего главнаго воеводу въ "доброхотствѣ русскимъ". Въ 1465 г. выступилъ съ большими силами на Москву, но, узнавъ о движеніи къ своему флангу крымскаго хана Азизъ-Гирея, остановился на берегахъ р. Дона, принялъ кровопролитное сраженіе и, сильно разстроенный, принужденъ былъ вернуться. Черезъ 6 лѣтъ А. нарушилъ мирныя отношенія. Происки короля Казимира вновь двинули А. на Москву. Іоаннъ III въ короткое время собралъ 180-тыс. войско и двинулъ навстрѣчу татарамъ. А. двигался медленно; имъ былъ взятъ и сожженъ г. Алексинъ. Подойдя къ рѣкѣ Окѣ, татары повсюду на переправахъ были отбиты, а затѣмъ стихійно стали отступать. Русскіе не преслѣдовали: думали, что это со стороны татаръ простая хитрость, однако затѣмъ стало извѣстно, что отступленіе совершилось вслѣдствіе моровой язвы въ арміи А. Несмотря на столь нерѣшительныя дѣйствія А., Іоаннъ III принялъ съ почетомъ его большое посольство, но требованіе А. прибыть къ его двору лично отклонилъ и впервые отказался совершить унизительный обычай — возложенія басмы (татарская грамота съ изображеніемъ ступни хана) на голову — и платить дань. Узнавъ о двойственномъ поведеніи великаго князя Московскаго и подогрѣтый посланцами изъ Литвы, А. выгоняетъ изъ Крыма хана Менгли-Гирея, сторонника Іоанна III, и замышляетъ еще походъ на Москву, соединивши свои силы съ Литвой. Но Менгли-Гирей возвращается въ Крымъ на ханскій престолъ и, предпринявъ походъ съ значительными силами на Литву, отвлекаетъ силы послѣдней на себя, мѣшая ей идти на соединеніе съ татарами. А. былъ вынужденъ самъ искать соединенія съ войсками Казимира. Іоаннъ III, примирившись передъ "великой бѣдой" съ своими братьями, расчитывая на успѣшныя дѣйствія Менгли-Гирея противъ Литвы, посылаетъ въ Литву своего брата Андрея Меньшого, а затѣмъ и самъ направляется туда же. Навстрѣчу А. къ Серпухову онъ выслалъ съ войскомъ своего старшаго сына Ивана Ивановича, а затѣмъ въ орду въ ханскіе улусы, оставшіеся безъ всякой охраны, послалъ крымскаго царевича Нордулата. А., наткнувшись у Серпухова на значит. силы и найдя всѣ переправы по Окѣ занятыми, двинулся къ Угрѣ на соединеніе съ Литвой и занялъ г. Воротынскъ (тогда Литовскій городъ) 8-го октября на разсвѣтѣ татары показались вдоль р. Угры. Обѣ стороны дѣйствовали нерѣшительно. 5 дней продолжалась безрезультатная перестрѣлка. Тогда А., видя неподвижность русскихъ, далъ отдыхъ своимъ войскамъ и распустилъ ихъ для фуражировокъ. Многіе русскіе находили моментъ для нападенія на татаръ весьма подходящимъ и горячо желали боя, но осторожный Іоаннъ III на внезапное нападеніе не рѣшался и, напротивъ того, отправилъ къ А. пословъ съ дарами и мирными предложеніями. А. отвергъ предложенія и все еще медлилъ, расчитывая на соединеніе съ литовцами и выжидая морозовъ, благодаря которымъ онъ смогъ бы перейти всѣ рѣки. Напряженность двухъ армій, стоявшихъ лицомъ къ лицу, не испытавшихъ еще ни одного боя, была чрезмѣрна. Въ станѣ русскихъ жаловались на нерѣшительность вел. кн., это недовольство, передаваясь до центра Великаго Княжества Московскаго, росло crescendo. Но Іоаннъ III все оставался въ ожиданіи, и, когда въ концѣ октября хватили морозы, отступилъ къ Кременцу, а затѣмъ къ Боровску, гдѣ полагалъ сильно укрѣпиться и принять рѣшительное сраженіе съ татарами. А., сдѣлавъ еще разъ тщетную попытку перейти Оку, не видя помощи отъ Казимира, внезапно рѣшился отступать и, мстя Казимиру за невыполненіе обѣщаній, разрушилъ по дорогѣ 12 литовскихъ городовъ. Отступленіе А. отчасти объясняется и тѣмъ, что до него дошли слухи объ успѣхахъ царевича Нордулата въ его улусахъ. Происшествіе на Угрѣ русскою лѣтописью названо "Угорщиной". Выйдя изъ Литвы съ богатой добычей, А. остановился на зимовку у Азова, но здѣсь 6-го января 1482 года былъ врасплохъ захваченъ тюменскимъ ханомъ Ивакомъ, который, собственноручно его заколовъ, захватилъ его женъ, литовскія богатства и много плѣнныхъ. Затѣмъ Ивакъ прислалъ вел. кн. Московскому пословъ съ дарами, которые заявили Іоанну отъ его имени, что "злодѣй Руси лежить въ могилѣ".